Когда-то роскошный мегаполис сегодня переживает тяжелейшую экономическую ситуацию. Но, удивительное дело — уезжать никто не хочет. ДНР создает свою банковскую систему, людям каждый день раздают еду, новый мэр не появляется в своем кабинете — оперативные совещания он проводит в микроавтобусе, в филармонии можно послушать Шостаковича, а акушеры научились принимать роды в подвале. Как переживают трудности военного времени жители Донецка — в материале нашего собственного корреспондента. Если вы думаете, что Донецк — это современный Сталинград, где «съели последнюю кошку», вы ошибаетесь. В городе-миллионнике сегодня все не так плохо, как, например, в разрушенных Углегорске, Никишино, Чернухино или Первомайске и Кировске. Конечно, и здесь было немало разрушений и, что самое страшное, человеческих жертв: от обстрелов гибли прохожие, люди в транспорте, дети на школьном дворе. Но зимой в город вернулось много жителей, и пусть сейчас «миллионником» его не назовешь — это по-прежнему столица Донбасса и здесь, несмотря на военное время, жизнь идет полным ходом. В Донецке все, от мэра до таксиста, помнят, что раньше каждую весну в городе высаживали миллион роз. Сегодня здесь ездят трамваи и троллейбусы, маршрутки и такси, в оперном дают «Травиату», а в филармонии Год Победы открыли исполнением Седьмой «Ленинградской» симфонии Шостаковича. В манеже университета в выходные прошли соревнования по скалолазанию, в следующие — будет турнир по боксу. Работает даже подпольное казино, а «обээсэшники» по вечерам «зависают» в фитнесс-клубе с сауной. Столичная мишура и лоск, к которым привыкли ООН, ОБСЕ и иностранная пресса, на уровне — в номерах полулюкс в отеле «Донбасс Палас» за 340 евро в сутки. Это не протестная демонстрация. Так жители города отмечали 23 февраля На самом деле жителям Донецка сегодня живется ох как нелегко. Те, кто учит, лечит и поет, делают это почти бесплатно, а транспорт в городе в последние дни вообще ездит на честном слове. Чтобы понять, чем живет и дышит город, я побывал на городском празднике, на собрании волонтеров, в школе, в больнице и даже в роддоме и провел целый день с мэром города. Впечатление, что здесь, как и на фронте, отступать никто не намерен. Помогай-экономика Если перевести суточную стоимость номера в «Донбасс Палас» в гривны, получится примерно 24 тыс. рублей. Такой месячной зарплаты в Донецке нет ни у кого, даже у шахтеров и чиновников. «У меня жена — врач, на прошлой неделе она первый раз за полгода получила зарплату — 2200 гривен, — рассказывает дончанин Сергей. — По нынешним меркам это очень хорошие деньги! Родители не получали пенсию с сентября. А тесть — военный пенсионер, и вообще не известно, будет ли у него пенсия». Безналичный расчет в Донецке не работает — только гривны Все эти выплаты — от Донецкой республики. На украинские пенсии и зарплаты народ уже и не надеется, их не получали кто с осени, а кто и с лета (за исключением тех, кто переоформил пенсию, зарегистрировавшись как беженец на подконтрольной Украине территории). Согласно новым минским соглашениям, экономическая блокада должна была быть снята — по факту она только усиливается. Пример — закрытые наглухо границы. «Со стороны Мариуполя поставщики не могут к нам пробиться, машины не пропускают», — рассказывает владелица киосков Тамара. «У меня предприятие по металлообработке, все поставки были с Украины, — говорит Сергей. — Если поступит серьезный заказ, мы ничего не сможем закупить. Надо как-то разрулить ситуацию с Россией, завозить материалы оттуда, но мы непризнанная республика и российская таможня нас тоже не пропускает», При этом, по словам Сергея, даже если ему вдруг на счет упадет миллион, он не сможет им воспользоваться: Украина так и не разморозила банковскую систему (и, судя по всему, не собирается этого делать). Если еще в январе в каких-то магазинах можно было расплатиться украинскими банковскими картами, то сегодня в Донецке безнал не принимают почти нигде. Зато есть конторы, где можно обналичить гривны с любой карты под 10 процентов. Работают они на удивление просто: подаешь оператору карту — и тот, вводя ее номер и проверочный код, снимает с нее деньги и кладет на свою карту, а тебе отдает наличку. Курсы валют растут на глазах Свой собственный Центральный банк в ДНР запустили, и предприниматели уже открывают в нем счета и даже могут по платежным поручениям переводить друг другу средства, но вот интернет-банк пока не работает (программу еще только пишут), а об установке собственных банкоматов пока даже речи не идет. В итоге вся экономика республики построена на наличке. Война и экономическая блокада оборачиваются крайне тяжелым материальным положением простых жителей. Сегодня в Донецке хорошо живет та семья, в которой хотя бы один человек получает зарплату или какие-то выплаты. Многие остались просто без средств к существованию. «Я учусь на контракте, работы с мая нет, долг за обучение — 2900 гривен, — рассказывает Настя, студентка Донецкого национального университета. — Готова пойти на любую работу, лишь бы платили». «Мы не живем, мы выживаем», — говорит ее мама Людмила. — Конечно, труднее всего пенсионерам, но они хоть пособие получают. Мы не пенсионеры, поэтому нам ничего не дают, гуманитарку вот один раз выдали — и все!" «А что кушаете?» — спрашиваю. —"Ходим в социальные столовые". «Это я им показала, куда ходить, — признается Валентина Михайловна. — Мне самой подсказали, а я другим протянула руку помощи. Спасибо огромное супермаркету «Обжора» — низкий поклон девочкам, которые там работают, и еврейскому центру. «А вы что, евреи?» — интересуюсь я. «Все мы тут немножко евреи! — шутят женщины. — Если хотите, приезжайте завтра, мы вас тоже...» — «Евреем сделаете?» — «Нет, покормим. Везде проведем, все покажем. Тольку посуду с собой возьмите — без нее еду не дадут». «Люди сейчас выживают в основном за счет того, что помогают друг другу, — считает Сергей. — У нас есть знакомая семья с двумя детьми, гуманитарку они не получают — мы делимся, даем им продукты. И многие так делают. Осенью, когда был поток беженцев, кучу вещей своих отдали в общежитие. Когда стекла в нем повыбивало, всем районом восстанавливали. Девочки из общежития потом для строителей сделали маленький концерт — так было трогательно!». Социальная еда На следующий день еду к «Обжоре». Посуду я, конечно же, забыл — приходится возвращаться, а потом, опаздывая, брать такси. «Может, хоть таксисты сегодня хорошо живут? — спрашиваю водителя. «Ага, с жиру бесимся! — отвечает он. — Сейчас за смену максимум гривен 150-200 чистыми выходит, а еще диспетчеру надо 170 в неделю отдать. Расценки невыгодные, но повышать смысла нет — ездить никто не будет». Среди собравшихся в холле магазина есть народ откровенно бомжеватого вида, но есть и опрятные, прилично одетые люди. Отстояв целый час в очереди, получаю миску жирного супа с куском хлеба и присаживаюсь за стол к женщинам. Но они вместо того, чтобы кушать, спешно переливают суп из мисок в ведерки из-под майонеза. «Это у нас еда на вечер, — объясняют мне, — а обедаем мы в еврейском центре». Пока идем до него пешком, Людмила рассказывает о своей дочке (Настя сегодня не пришла — занята институтскими делами). «В Интернете друзья из других городов спрашивают ее, мол, не зазорно ли питаться в социальной столовой? А я говорю, чтобы ответила: когда сами голодать начнут, тогда и узнают». В синагоге с соцпитанием все гораздо строже: еду получают только те, кто записан и ходит постоянно, иначе могут вычеркнуть из списка. А еще здесь иногда дают гуманитарную помощь. Директор центра Анна Павловна категорически отказывается от интервью, но без камеры все-таки отвечает на вопросы. Я с удивлением узнаю, что вся эта благотворительная помощь — не какие-то израильские государственные программы, а дело местных спонсоров (в основном нескольких богатых евреев). Причем помощь оказывают не только евреям. На троллейбусной остановке вижу толпу людей с большими одинаковыми пакетами с надписью «ПОМОЖЕМ. Фонд Рината Ахметова» (угольный олигарх, владелец большинства шахт в Донбассе — прим. ред.). Внутри — крупы, макароны, мука, масло, консервы. «Раньше еще спички и свечки клали», — говорят люди. «Честно — если бы не гуманитарка от Ахметова, Донецк вряд ли выжил бы этой зимой, — считает знакомая пенсионерка. Раньше помощь давали два раза в месяц тем, кто старше 65 лет. Теперь — раз в месяц, но начиная с 60 лет. Тяжелую экономическую ситуацию усугубляет инфляция. Цены резко выросли за последние две недели, но самый резкий скачок произошел в последних числах февраля, когда курс доллара прыгнул с 26 до 40 гривен. „Колбаса подорожала в два раза, масло стоило 15 гривен — сейчас дешевле 50 не найти“, — такие разговоры слышны сегодня на рынке, в магазинах, на остановках. Я вспоминаю недавнее выступление Александра Захарченко на съезде движения „Донецкая республика“. Его заявление о переходе в рублевую зону народ встретил оглушительными аплодисментами. Особенно болезненно по людям ударил скачок цен на топливо. В ноябре и декабре 92-й бензин в Донбассе стоил 17 гривен, в конце января — 22,50, под конец февраля вырос с 25 до 32,50 гривен. Газ, которым заправляются почти все таксисты, взлетел с 12 до 20 гривен. Поздно вечером звонит знакомый таксист, жалуется: » «Задул» 15 литров газа на 300 гривен, сделал три заказа, привез домой 320. Вот и думаю, что купить на 20 гривен, — сигарет или хлеба?« Такая же ситуация и с дизтопливом — коммерческий транспорт в городе может остановиться в любой момент. «Скорее всего, будем поднимать цену за проезд, как только поймем, что обратного снижения не будет, — говорит мэр Донецка Игорь Мартынов. — Но повышение должно быть обоснованным: мы должны объяснить людям, что это крайняя мера и иначе невозможно. Пока еще есть кое-какие запасы, мы держимся». Военный порядок Глава ДНР Захарченко назначил Игоря Мартынова мэром Донецка в октябре прошлого года (предшественника — еще «украинского» мэра Лукьянченко — убрали с формулировкой «за саботаж»). Если этого не знать, судя по тому, как он ловко управляется со своими подчиненными — чиновниками, может показаться, что Мартынов на мэрском месте всю жизнь. Совещания по наиболее острым вопросам мэр предпочитает проводить не в кабинете, а микроавтобусе. «Это что за срач?» — не стесняется в выражениях глава города, указывая на очередную кучу мусора. «Уберем, Игорь Юрьевич!» — бледнеет замглавы района. «А это чей автосалон? Кто хозяин?» — «Лещинский, он сейчас во Франции» — «У него же есть здесь представитель. Найдите, пусть решает, будут работать, нет...». Возле заброшенного участка, поросшего бурьяном, все выходят из машины. «Я понимаю, что этот частный сектор мы не можем расселить десятилетиями, — говорит Мартынов. — Надо посмотреть, сколько там людей по факту осталось». «Обычно на каждом таком участке человек по 15-20 человек прописаны, по украинскому законодательству это был тупиковый вариант», — отвечает помощник. «Мы для чего новую страну строим? Чтобы не было тупиковых вариантов! Нужно новое законодательство — выдвигайте предложения, проведем через Народный Совет», -резюмирует глава. Жестким методам управления Мартынов научился в бизнесе, для сегодняшнего военного времени они — самое то. «Выезжать с людьми на место эффективнее всего, — считает Игорь Юрьевич. — И сам все проблемы видишь, и с людей потом легче спрашивать». Жестко спрашивать новый мэр намерен не только с чиновников, но и с предпринимателей. Сегодня власти ДНР рады каждой копеечке от бизнеса, но при этом важно не допустить ни перегибов, ни бардака. Главная мечта мэра — чтобы городская администрация в военное время работала не хуже, чем в мирное. Правда, с ресурсами для этого у мэра туговато. «Бюджета города сегодня нет, — говорит Мартынов, — в связи с военными действиями есть только бюджет республики». ДНР проплачивает Донецку только самые насущные расходы — то, без чего нельзя обойтись: трамваи и троллейбусы, вывоз мусора, работу коммунальных служб, которые обслуживают население и, самое главное, ремонтируют поврежденные сети (за время войны в Донецке научились очень быстро ликвидировать последствия взрывов). «Сегодня мы получаем колоссальнейший опыт восстановления, за короткий срок проходим „университеты“, на которые в мирное время ушли бы десятки лет», — считает мэр. Мэр города Игорь Мартынов практически не появляется в своем новом кабинете В условиях катастрофической нехватки денежных средств Мартынов активно задействует другой ресурс — человеческий. Каждую неделю он встречается с волонтерскими организациями, берет ребят с собой в поездки (например, на днях волонтеры Донецка отвозили гуманитарную помощь в Дебальцево). Сегодня все понимают: именно волонтеры — толкатели той самой «помогай-экономики», без которой населению Донбасса не выжить. Жизнь продолжается В отличие от остальной части Украины, где жители готовы подняться на голодный бунт, как только гривну начинает лихорадить, в Донбассе люди относятся к тяжелой экономической ситуации плохо, но ... спокойно. После обстрелов, разрушений домов и гибели близких они знают, что инфляция — это еще не самое страшное. «Вы же знаете — русские не сдаются!» — еще одно выражение, которое я часто слышу здесь. И власти, и простые дончане прикладывают все силы, чтобы жизнь города продолжалась, несмотря ни на что. Даже донецкие рыбаки не изменяют своим привычкам. Они точно такие же, как в России, —безбашенные. Зима в Донецке была почти бесснежной. Минусовая температура, конечно, постояла, но лед (в моем понимании) очень тонкий. «Да нет, еще пока толстый!» — говорит рыбак Иван, сидя на льду городского пруда. А потом хвастается: «Я один раз уже попал в новости — в декабре пошел других рыбаков спасать и сам возле них провалился. Ну, я-то вылез, а их потом МЧС доставало». Недалеко от него по набережной гуляют мамочки с колясками. На мой вопрос: «Как живете?» — слышу уже знакомый ответ: «Мы не живем — мы выживаем!». «Мы с мужем знали, к чему все идет, и сделали запасы еще по старым, довоенным ценам, — говорит Марина, мама двоих детей. — Если б не запасы, я бы уже голодала». На мой вопрос, не лучше ли уехать в Россию, она отвечает: «У нас есть там родственники, можно съездить в гости, но не на шее же у них сидеть. Все-таки здесь наш дом. Надеемся, что все наладится». В центре города заглядываю в 14-ю школу. Однажды я уже фотографировал ее, когда рядом взорвалась мина, и даже помогал учителям выносить битое стекло на мусорку. Сейчас все поврежденные окна отремонтированы, в классах идут уроки. Узнав, что в городском перинатальном центре родилась двойня, еду туда. «Вот они, малыши, очень хорошо себя чувствуют, — заводит меня в палату интенсивной терапии завотделением реанимации новорожденных Дмитрий Бессонов. — Мамочка посетит их, как только у нее появятся силы. А папа и бабушка сегодня уже были». По своему оснащению и квалификации персонала Донецкий центр охраны материнства и младенчества находится на уровне лучших подобных медучреждений в России и уж совершенно точно был лучшим на Украине. Теперь из-за войны часть высококвалифицированных кадров разъехалась, оставшийся костяк работает без зарплаты, уже остро ощущается нехватка медикаментов (особенно тех, что применяются для выхаживания недоношенных детей). «В августе, во время обстрелов, когда было прямое попадание к нам в центр, пришлось одну роженицу прямо с капельницей опускать в подвал и роды доводили до конца уже там, — рассказывают мне врачи центра. — Развернули там и операционный, и родильный залы. Света не было — подсвечивали шахтерскими фонарями. Слава Богу, ребенок родился, все в порядке, выписался потом». С начала этого года в перинатальном центре Донецка приняли уже свыше 200 родов, на свет появилось несколько двоен и даже одна тройня. Врачи заводят меня в одну из палат, где мама с малышом готовится к выписке. «Мы живем в Иловайске — как раз, где котел был, — рассказывает Елена Шевченко. — Летом из-за военных действий уехали, и уже в России я узнала, что беременна. Ребенок не планировался, но война помогла! А 1-го октября вернулись домой». «Почему решили не оставаться в России?» — «Домой очень хочется! Как только возможно стало вернуться, приехали сюда» «В нашем роддоме наглядно видно: жизнь не останавливается! — говорит завотделением неанатологии Елена Стрюковская. — Для нас главное — чтобы прекратилась война, прекратились обстрелы». После вечернего брифинга в министерстве обороны (об очередных фактах нарушения перемирия) я возвращаюсь домой пешком. Я часто так делаю. По пути фотографирую красивые здания с вечерней подсветкой (несмотря на войну, электричества для уличного освещения не жалеют). У меня целая коллекция таких снимков. Я очень люблю Донецк. Я думаю, что это один из самых красивых городов В мэрии мне по секрету рассказали, что этой весной в городе будут высаживать цветы. «Фотографировать пока нечего, семена еще только готовим». Я вспоминаю, как в Донецке отмечали Новый год: несмотря на обстрелы, назло врагу, в центре города поставили красивейшую роскошную елку. Почему-то мне кажется, что и с розами у Донецка тоже все получится.

прочитать статью полностью