Вы могли забыть об этом юбилее, напоминаем: в эти дни исполняется 10 лет проекту «Урал промышленный — Урал Полярный». Из набора слайдов на совещании у президента страны он превратился в корпорацию, потом она распалась на десяток «дочек», переименовалась. Менялись курирующие полпреды и директора. Накануне прошло очередное годовое собрание акционеров, а после генеральный директор «Корпорации развития» Сергей Маслов объяснил «URA.Ru», почему из набсовета вышел представитель Ямала, за что ругаются тюменские депутаты, как продвигаются уголовные дела в отношении предшественников, как цементировать идеологию УП-УПа, а еще рассказал про коррупцию и китайцев. — На прошлой неделе состоялось годовое собрание акционеров. Можете прокомментировать финансовые результаты года? — Я думаю, что на нынешнем этапе оценивать корпорацию по показателям чистой прибыли и выручки неправильно. Объясню почему. Несколько месяцев назад было подписано основное шестистороннее соглашение между Транснефтью, Корпорацией развития и регионами. Оно дает возможность начать строительство запланированных объектов, и только эта работа даст прибыль. Один из основных проектов — это ТЭС «Полярная». Вы прекрасно знаете, что на момент моего избрания корпорация была пассивным акционером, не участвовала в проекте. Сейчас, по настоянию Чешского экспортного банка, идет переоформление на Корпорацию развития 100% пакета акций, и дальше мы закончим реализацию проекта. То же касается нашей цели № 1 — Северного широтного хода. Когда начнем строительство и реализацию этого проекта, то можно будет говорить о каких-то финансовых показателях. Потому что сейчас практически все проекты, которые достались в наследство, кроме убытков ничего не приносят. И в такой ситуации наличие прибыли и отсутствие убытков — это даже не хороший, а шикарный результат. — Дивиденды будете выплачивать? — Есть акционеры, есть наблюдательный совет — это будет их решение. Как генеральный директор, я считаю, что выплачивать дивиденды и при этом брать кредиты, платить по ним проценты — это нелогично. — В вашем наблюдательном совете будет замена: вице-губернатор Ямала Алексей Ситников вышел из состава. — Да, юристы администрации Ямало-Ненецкого округа дали заключение, что он, как вице-губернатор, не может находиться в составе наблюдательного совета в свете последних поправок в антикоррупционное законодательство. — Причина не во внутренних конфликтах? — Конфликтов не было. У нас очень хорошие рабочие отношения, личные — дружеские. Это вменяемый и адекватный член наблюдательного совета, который очень вдумчиво подходил ко всем вопросам, не просто для галочки, всегда пытался услышать аргументы, почему мы хотим принять то или иное решение. — Раньше сообщалось, что вы проведете допэмиссию на 6 миллиардов рублей, и Ямал ее частично выкупит. Это уже случилось? — Для вас не секрет, что в регионах из-за общей экономической ситуации сокращаются поступления в бюджет. Понимая, что наши задачи — первоочередные в плане развития территории, Ямал пока допэмиссию не выкупил, но при первой же возможности это случится. — Из-за этого вы вынуждены отложить реализацию какой-то части планов? — Конечно, да. Мы ведем активную хозяйственную деятельность. У нас был случай, когда депутаты одного региона попытались в нее вмешаться, и мы считаем, что в результате корпорация была вынуждена переплатить подрядчику — «Мостострою-12» на объекте — мост через реку Надым. Сейчас идет арбитражный процесс, мы тратим деньги на юристов и командировки — потому что боремся за возвращение средств. Этого бы не произошло, если бы никто не вмешивался. А то вопрос даже выносили на наблюдательный совет... — Если про это говорить, что давайте тогда говорить и о тех обвинениях, что звучат в ваш адрес. Говорят, что атака на «Мостострой-12» проводится для того, чтобы команда Маслова завела на проекты своих подрядчиков. — На критике корпорации не пиарится только ленивый. У нас были определенные претензии к «Мостострою-12» (нарушения, отклонения от проектной документации). Я остаюсь при мнении, что «Мостострой-12» никогда бы не смог ввести объект в эксплуатацию, потому что строил его с отклонением от проектной документации. Мы постарались навести в этом деле порядок: расторгли контракт, провели тендер. Его выиграла точно такая же тюменская организация — «Мостострой-11». «Мостострой-12», к слову, — это все выходцы из «Мостостроя-11». И самое интересное: победители нового тендера строят под наше честное слово. Потому что допэмиссию у нас еще не выкупили, деньги с «Мостостроя-12» мы еще не вернули и пока не можем заплатить. — Какие последние решения в процессах с «Мостостроем-12»? — Суд вынес решение нанять независимого эксперта, провести в течение нескольких месяцев экспертизу. — Какой процент готовности самого моста? — Если все будет нормально с финансированием, то к сентябрю автомобильную часть мы сможем сдать. — Вы формулируете дипломатично, а я, как журналист, могу сказать открыто, и мне кажется, что в этой истории есть политическая и личная составляющая на уровне тюменской власти. Приезжают ваши представители с отчетом, и их цинично и даже в извращенной форме предают обструкции. — Тюменская дума не однородна. Там есть очень грамотные специалисты, которые прекрасно все понимают, что происходит в Корпорации развития. Но есть и другая категория людей, которую даже сами депутаты, если вы посмотрите, как идет обсуждение после нашего выступления, осуждают за тягу к пиару. Если вы поднимете документы, то некоторые депутаты — бывшие работники того же «Мостостроя-12», именно они все время поднимают эти вопросы. — То, что говорилось из государственных уст и вами пока не прокомментировано, это было сказано губернатором Тюменской области о необходимости выделения Тюменской области миллиарда на технопарк. — Деньги в компании, как и сама компания — это не моя собственность. Есть акционеры. Если они решат, что прибыль компании достигла миллиарда и ее нужно инвестировать в технопарк, тогда все понятно. Но, если акционеры подписывают шестистороннее соглашение и деньги переводят в уставной капитал с целевым использованием их для строительства объектов именно в соответствии с шестисторонним соглашением, тогда нужно решить: какие деньги мы переводим? И тогда Дума должна принять, что мы забыли о шестистороннем соглашении, объекты инфраструктуры для Транснефти мы не строим, мост не строим, а деньги переводим в тюменский технопарк. — Это какая-то проверка вас на прочность? Или идеология корпорации разваливается, и акционеры хотят для себя и прямо сейчас, а в идею общего развития уже не верят? — Да, прошло много времени. И оценивать результаты можно по-разному, но на сегодняшний день с момента моего прихода Корпорация развития сделала 100% готовности к реализации Северного широтного хода. — Это что значит? Что можно вот прямо сейчас начать и через год его получить? — Сейчас начать нельзя. И это не от нас зависит. Северный широтный ход имеет протяженность 707 км. Наш участок, который между Салехардом и Надымом — 365 км. Есть участок Газпрома, участок РЖД. У нас чисто коммерческий проект, который около 15 лет окупается за счет тарифа. Соответственно, мы ведем переговоры с банками о длинных деньгах. Но, чтобы наш проект окупился, нам надо, чтобы по СШХ проходило 20 млн тонн. Для этого требуется реконструкция на участках Газпрома и РЖД (там пропускная способность где-то 2 млн тонн, где-то 4, где-то 3). Сейчас мы вышли на Чешский экспортный банк, который готов инвестировать, но нужны подтверждения в инвестпрограммах РЖД и Газпрома планов по реконструкции своих участков. В Питере на форуме было совместное совещание под эгидой уральского полпреда Холманских, где были представлены все регионы. Все вышли с инициативой очередного совместного письма к президенту. Но есть определенные трудности с финансированием. В частности, со стороны РЖД. На одном из совещаний по СШХ [первый вице-президент РЖД Александр] Мишарин говорит: «Определите сами, от чего отказаться ради вашего хода? От обхода Украины? От компенсации затрат по внутренним перевозкам? Не строить БАМ?». — А у вас уже все готово для того, чтобы кредитоваться? — Да. Больше того, у нас есть финансовый консультант в лице Газпромбанка, который полностью скорректировал финансовую модель. У меня даже техника на участке. Как говорят, только запусти ракету из ракетницы, и пойдет наступление. Все готово! — Один из крупнейших ваших проектов, вероятно, был мост через Обь? — Это не наш проект. Мост через Обь будет строиться на государственные деньги. Он вошел в федеральную целевую программу (ФЦП) и должен быть профинансирован в 2017-2020 годах. — Про ТЭС Полярная можете рассказать? — Могу. Там ситуация понятная. Раньше 75% в этом проекте принадлежало физическому лицу. Я не знаю, на каких условиях договаривались, но практически все займы делались на эту долю под его личное поручительство. И когда произошла смена руководства в Чешском экспортном банке, эти вопросы всплыли. Новое руководство захотело иметь более надежные гарантии, чем личное поручительство и залог акций. — То есть тут нет такого, что виновата русская сторона, а чехов обдурили и обманули? — А как мы их могли обмануть? Генподрядчик — чешская компания, сделка застрахована. — Были разговоры про уголовные дела, возбужденные по ситуации на станции. В каком состоянии они сейчас находятся? Расследуются ли они? Что вам известно? — Ведутся допросы, приглашаются люди на них. Но вы прекрасно понимаете, что мы не можем вмешиваться в этот процесс. — Я был фигурантом уголовного дела и могу сказать, что сторона может быть удовлетворена, а может и не удовлетворена ходом расследованием. Вы — потерпевшая сторона? — Я — нет. Корпорация — да. Но если бы я считал, что наши требования несправедливы, то мы бы не обращались к правоохранителям. А мы обратились, потому что, на наш взгляд, было превышение полномочий прежним руководством, и они привели к определенным финансовым потерям компании. В этом процессе мы будем удовлетворены только тогда, когда наши законные требования будут удовлетворены. — Давайте про Челябинскую птицефабрику. Вы ее продали? — Мы провели процедуру, которая необходима для продажи. По поручению наблюдательного совета нашли стратегического инвестора — Югорскую промышленную корпорацию. Это крупнейшая в Сургуте корпорация с большим оборотом. — Вы входите в Российско-китайский деловой совет и в его составе ездили на мероприятие в Китай, и там велись переговоры с потенциальными инвесторами. Как и любой журналист, я — профессиональный дилетант, поэтому я абсолютно не понимаю, как договариваются об инвестициях. В моем представлении, вы встретились с китайскими товарищам, показали им на глобусе, мы вот тут хотим построить завод. И они вам что-то ответили. — Мы встретились с одной из крупнейших в Китае компаний по производству заправочных газовых комплексов. Они производят и изготавливают сами оборудование, изготавливают установки по сжижению газа. Китайский экспортный банк с удовольствием кредитует и финансирует предприятия, которые занимаются поставкой уже готовой продукции. И когда мы говорим о длинных и дешевых деньгах, я понимаю, что 85% кредитных денег нам удастся привлечь. Но я не хочу просто покупать оборудование. И перед китайскими партнерами ставлю один из вопросов, давайте сделаем так: берем площади в тюменском технопарке и начинаем там производить ваше оборудование. Допустим, первый год мы получаем комплекты и собираем их из расчета до 15% российских комплектующих, через два года — уже от 30 до 50% в этом технопарке, через 3-4 года — 100%. — Но есть же такая информация, ВТБ ее озвучивал, что китайцы, на самом деле, не стремятся инвестировать в Россию. Кто-то опасается санкций... — Если у вас есть идеология и вы можете заинтересовать своего бизнес-партнера тем, что проект интересен и окупаем, иностранному партнеру будет наплевать на все санкции. Китай — мощная и независимая держава, преследующая свои собственные экономические интересы.

прочитать статью полностью