Блогер Соколовский: «Подростки разбираются в политике лучше взрослых»

«Ловец покемонов» — о митингах «школоты». Бонус: как выжить в СИЗО и заработать на YouTube

© Служба новостей «URA.RU»
Размер текста
-
17
+
Первое судебное заседание по делу Руслана Соколовского. Екатеринбург, соколовский руслан
Руслан Соколовский с 300 тысячами юных подписчиков — потенциальное лицо молодежного протеста Фото:

Пока в российских судах выписывают штрафы участникам прошедших в выходные несанкционированных митингов, в Верх-Исетском суде Екатеринбурга продолжается судебный процесс над Русланом Соколовским, ловившим покемонов в храме и обвиняемом в экстремизме и оскорблении чувств верующих.

26 марта 2017 года впервые в новейшей российской истории на улицы вышли подростки. Руслан Соколовский, которого судят за «антирелигиозные» и матерщинные ролики, с 300 тысячами юных подписчиков — потенциальное лицо современного молодежного протеста. Кому, как не Соколовскому, объяснить старшим поколениям, что происходит, чего хотят подростки, что думают о политике, семье и деньгах?

Соколовский о митингах

— В выходные в крупных российских городах прошли митинги, организованные сторонниками Навального: наблюдатели отмечали, что впервые их участниками стали подростки. Как думаешь, что заставило «школоту» выйти на улицу?

Несанкционированный митинг против коррупции собрал около трех тысяч человек. Челябинск, митинг, нодовец
Митинги против коррупции власти прошли во многих крупных городах
Фото:

— Активная гражданская позиция.

— В чем она заключается? Они еще не работают, ипотеку выплачивать не надо, «с закрытыми дверями» не сталкивались. Что не устраивает молодежь в жизни?

— Гражданская позиция — она или есть или ее нет. И у молодых она сейчас активно проявляется, потому что они чувствуют несправедливость, чувствуют, что у них нет возможности поучаствовать в том празднике жизни, на котором пируют чиновники в Тоскане. Они чувствуют отсутствие социальных лифтов, прекрасно видя, что их будущее изрядно нестабильно. Наконец, люди идут на митинги, потому что им часто просто интересно: во что это выльется? Иногда они идут туда ради поддержки своих близких.

— Выход молодежи на улицы стал неожиданным не только для властей — вообще для взрослых. Что сегодня происходит в головах подростков? Чего мы, взрослые, не понимаем?

— Просто дети уже повзрослели. Эти самые подростки благодаря доступности информации в интернете часто больше разбираются в ситуации, чем старшее поколение.

К тому же многим уже исполняется по 18 лет, и скоро мы увидим совсем другие выборы. Молодому поколению становится очевидна неэффективность абсентеизма [уклонения от участия выборов].

— Эти уличные протесты могут вылиться во что-то серьезное? В модернизацию, скажем, судебной системы?

— Да, могут. И должны. Иначе волнения в обществе будут усиливаться, пусть и не сразу.

— Пока мы наблюдаем, как судебная система обходится с тобой: по условиям домашнего ареста тебе запрещено видеться с близкими. Но сейчас, когда идет суд, ты спокойно общаешься со множеством людей — сторонниками, журналистами, Удалось ли поговорить с мамой?

— Я недавно чуть было не перекинулся с мамой парой слов, но мне сказали: «Оп, нельзя!» Даже здесь, в суде, мне запрещают общаться с ней. Я скоро буду снова ходатайствовать, и, может быть, разрешат. Я уже ходатайствовал об общении со своей девушкой, поскольку ее уже допросили, а мать еще даже не допросили, поэтому заявлять ходатайство нет смысла. Подождем ее допроса.

Блогер извинился перед православными

— В суде выступало много свидетелей; перед каждым, кто говорил, что твои ролики его оскорбили, ты извинялся…

Допрос Соколовского , чигина светлана
По условиям домашнего ареста Руслану запрещено общаться с матерью. Он надеется, что после ее допроса суд изменит позицию
Фото: Андрей Гусельников © URA.RU

— По-моему, только перед [екатеринбургским журналистом Максимом] Румянцевым я не извинился, но не потому, что он мне не нравится — просто мы вступили в полемику и я забыл. Румянцев, прости!

— Почему ты это делаешь?

— Потому что я вижу, что людям плохо от того, что я сделал. Почему бы не извиниться, если кому-то плохо — что в этом такого? Мне это даже приятно.

— История с твоим преследованием органами началась со знаменитого ролика о ловле покемонов в храме: в самом его начале ты говоришь, что услышал новость о том, что теперь за это будет ответственность, решил, что это «чушь несусветная», и решил «протестировать». В тот момент, когда снимался ролик, ты допускал, что это может закончиться уголовным делом?

— Я не предполагал, что это вообще возможно — для меня это была какая-то дикость. ОМОН меня брал за ролик про покемонов, они прямо держали меня и говорили: «Мы тебя задержали за покемонов». А потом они сказали: «Ты там еще и матерился? Все, теперь ты экстремист».

— Как ты сам считаешь, за что ты оказался на скамье подсудимых: за ловлю покемонов в храме, за оскорбления православных, за выпады в сторону МВД, за нецензурщину — за что?

Блогеру Соколовскому продляют арест, соколовский руслан
Около четырех месяцев Соколовский провел в СИЗО (Руслан на суде по продлению меры пресечения)
Фото: Андрей Гусельников © URA.RU

— Ловля покемонов была чем-то вроде спускового крючка, а там они уже нашли, за что зацепиться. Был бы человек, а статья найдется. Если взять любого блогера и посмотреть его ролики, там столько всего можно найти, что закроется любой ютубер. Тысячи человек будут сидеть в тюрьме и ролики там уже не поснимают.

— Реально, если сейчас начать проводить проверки, это могут быть десятки, сотни дел…

— Стопроцентно! Если меня закроют, то, значит, и их всех тоже можно закрыть. Я буду прецедентом.

— Твой канал до сих пор не заблокирован — все ролики в открытом доступе.

— Не вижу способов, как его могут закрыть.

— По решению суда, например…

Первое судебное заседание по делу Руслана Соколовского. Екатеринбург, соколовский руслан
В суде по делу Соколовского. Справа — бывший монах, а ныне журналист Михаил Баранов, правая рука Александр Невзорова
Фото: Владимир Жабриков © URA.RU

— Тогда нужен будет другой, еще один суд. Если они попытаются заблокировать мои ролики, то там защищенное соединение, и будет забанен весь YouTube целиком, а «Ютубу» это не нужно.

— По поводу нецензурной брани: на твой канал подписано более 300 тысяч человек, а блогеры, у которых 3000 подписчиков и более, приравниваются к СМИ…

— Но в реестре блогеров я не был, а это главное! У нас же юридический процесс. Вот если бы меня включили в реестр, тогда я бы сказал: «Да, косяк!»

— То есть при включении блогера Соколовского в реестр блогеров ты бы стал себя ограничивать в выражениях?

— Мне пришлось бы не материться, потому что делать ролики мне нравится больше, чем не делать. Я бы подчинился закону — я же в России живу.

Соколовский о тюрьме

— Для всех шоком стало твое задержание. А ты сам испугался? Что почувствовал, когда пришли автоматчики?

— Было ощущение полнейшей апатии и непонимание, что происходит.

— Но это было уже после твоего выхода ролика «Соколовский в тюрьме за ловлю покемонов!», и ты уже собирал деньги на адвокатов с помощью стримов….

Арест блогера ловца покемонов в храме Руслан Соколовский, соколовский роман
По словам блогера, после задержания он впал в апатию
Фото: Владимир Жабриков © URA.RU

 — Да, морально я к этому готовился. Но я думал, что мне позвонят, пригласят к себе — а ко мне вваливаются. Это было странно.

— С кем вместе ты сидел в СИЗО?

— В основном люди там сидят по наркоманским статьям. Я, конечно, слишком смело обобщаю, но, мне кажется, их процентов 80-90. У нас какая-то неправильная таблица весов: в итоге все потребители идут как продавцы. В Европе можно иметь при себе 40 граммов марихуаны и не сидеть, а у нас ты сядешь за это на 10-15 лет. Не совсем справедливая ситуация, но я об этом даже не знал. Я все это узнал и выяснил только в тот момент, когда оказался в СИЗО.

Еще там были экономические преступники, с которыми я очень дружил, потому что они были начитанными и грамотными. Они мне много всего рассказали — например, один товарищ сказал, что Ипатьевский дом находился не на территории храма. Помимо мошенников, там были исламские террористы — с ними я пообщался разок. Я сидел в небольшом боксе, несколько квадратных метров, и там со мной было 10 исламских террористов. Прошло нормально.

Еще было несколько убийц, с которыми я случайно пересекался. Адекватные, очень тихие люди, которые вообще не говорят. «За что сел?» — «За убийство. А ты?» — «А я покемонов ловил», — и он, такой, от тебя отодвигается.

— Были с кем-то конфликты?

— Врач чуть не отправил меня в психушку: она думала, что я неадекватен, поскольку не верю в бога. Потом был не то чтобы конфликт, но некая «беседа» с исламским террористом, но я с ним довольно мирно разошелся. А вот православные угрожали меня изнасиловать. В итоге, к большому для меня счастью, меня не изнасиловали, за это я очень благодарен верующим. По идее, по религии это запрещено, но, видимо, они это активно практикуют — странно!

— Действительно в камере не хватало мест?

— Там в какой-то момент было девять человек, хотя положено только семь — один человек спал на матрасе на полу.

— Можешь сформулировать правила выживания в СИЗО?

— Там нельзя быть человеком, который живет только для одного себя. Камера — это ваш дом (его называют «хата»), его нужно делать как можно лучше. Там ни в коем случае нельзя допускать каких-то грубых выражений, конфликтов — там из-за полнейшей ерунды может начаться ссора на три часа подряд, например, из-за того, что кто-то не убрал что-то в холодильник. Надо за всем внимательно следить и ни в коем случае не допускать подобных оплошностей. В ином случае ты начнешь портить психологический климат в камере и начнутся проблемы.

Показывать гонор не стоит. Я вот часто выгляжу со стороны человеком с повышенным чувством собственной важности — такое там допускать не стоит. Как раз там мне было очень сложно держаться особняком — это почти невозможно. Поэтому, когда ты только въезжаешь в камеру, нужно показать, чем ты полезен, что ты можешь сделать для других, чтобы им жить стало легче — для общака и прочее. В этом случае ты порядочный арестант и все у тебя будет замечательно.

— Что конкретно ты делал полезного?

Предварительное судебное заседание по делу блогера Руслана Соколовского. Екатеринбург, соколовский руслан, бушмаков алексей
Соколовский рассказывает теперь журналистам, как выжить в СИЗО
Фото: Владимир Жабриков © URA.RU

— Я читал книжки вслух и «помогал дороге» (взаимодействию с внешним миром — прим. ред.)

— В вашей камере были «опущенные»?

— Нет, для них в СИЗО отдельные камеры. В лагерях они, да, вместе с другими людьми, и их там эксплуатируют — они стирают вещи, еще что-то. У нас были разве что аутсайдеры — люди, которые находятся в более приниженном положении. Таких было два человека. В камере всегда бывает какой-нибудь аутсайдер и обязательно какой-нибудь человек, который всем управляет.

— Как считаешь, почему следователи все-таки выпустили тебя из-под стражи перед передачей дела в суд?

— Потому что они понимают, что я человек адекватный, порядочный и держать меня в СИЗО незачем. Думаю, они и сами считают, что сажать меня ни к чему.

Блогер изменился?

— Читатели уже запутались в твоих девушках: была 15-летняя Диана, которая рассказывая в соцсетях, как она тебя бросила, была Влада, которая снимала тебя возле Храма на Крови, есть девушка, которая приходила к тебе в гости, когда ты был под домашним арестом. Это все разные девушки?

— Проблема в том, что зимой у меня было 10 девушек, но потом я с ними со всеми перестал общаться. К середине лета у меня осталась только одна девушка — Влада, всех остальных я, по сути, бросил. В итоге с ней я до сих пор и встречаюсь. Она замечательная, я ее очень люблю. Это она снимала меня возле храма. Все пишут, что ей 17, ей вообще-то уже 18.

А с Дианой мы общались только удаленно. Все, что я делал, — пиарил ее, она была моим медийным проектом, а я был ее продюсером. При этом сам с ней ни разу не виделся. Но она сыграла хорошую роль — отвлекла прессу от моей настоящей девушки. Так что она молодец.

— Сейчас, после всего случившегося, ты чувствуешь, что изменился?

— Да, конечно. Я тут еще Эриха Фромма почитал. В общем, я понял, что людей надо больше любить. Быть к ним более лояльным, терпимым — даже несмотря на то, что зачастую они ведут себя очень нелогично.

— В роликах ты говорил, что придерживаешься философии childfree (жизнь без детей). Но дети — дело «наживное», они запросто могут у тебя появиться. Или нет?

Первое судебное заседание по делу Руслана Соколовского. Екатеринбург, соколовский руслан
Руслан не считает психологию наукой, но с удовольствием погрузился в работы о смысле жизни Эриха Фромма
Фото: Владимир Жабриков © URA.RU

— Но у нас есть же средства контрацепции — это классная штука! Я бы завел ребенка, если бы у меня было достаточно денег, чтобы его содержать.

— Это сколько?

— Миллион в месяц. А то люди получают 30 тысяч в месяц и надеются на что-то.

— Ста тысяч, которые ты зарабатывал на видеоблогинге, недостаточно?

— Нет, конечно.

— А если у тебя все же появится ребенок, как будешь к нему относиться?

— Первое время буду мало с ним общаться, потому что мелкие они неинтересные, а потом буду проводить с ним все больше и больше времени.

— Ты не жалеешь, что все так сложилось?

— Посмотрим после приговора суда.

— Твой прогноз: каким будет приговор?

— Надеюсь, что наказание не будет таким, чтобы меня прямо посадили. Что-нибудь в виде очень большого штрафа — это было бы замечательно. Даже если меня посадят в колонию-поселение, это будет не так страшно. По сути, колония-поселение — это максимум, что мне грозит. Чтобы меня посадили на общий режим, я должен быть Чикатилой, а я ведь не такой, правда?

— Готов на исправительные работы, на которые тебя приглашала екатеринбургская епархия?

— Да, было бы забавно сходить в хоспис — посмотреть, что у них там.

Публикации, размещенные на сайте www.ura.news и датированные до 19.02.2020 г., являются архивными и были выпущены другим средством массовой информации. Редакция и учредитель не несут ответственности за публикации других СМИ в соответствии с п. 6 ст. 57 Закона РФ от 27.12.1991 №2124-1 «О средствах массовой информации»

Сохрани номер URA.RU - сообщи новость первым!

Подписка на URA.RU в Telegram - удобный способ быть в курсе важных новостей! Подписывайтесь и будьте в центре событий. Подписаться.

Главные новости России и мира - коротко в одном письме. Подписывайтесь на нашу ежедневную рассылку!
На почту выслано письмо с ссылкой. Перейдите по ней, чтобы завершить процедуру подписки.
Пока в российских судах выписывают штрафы участникам прошедших в выходные несанкционированных митингов, в Верх-Исетском суде Екатеринбурга продолжается судебный процесс над Русланом Соколовским, ловившим покемонов в храме и обвиняемом в экстремизме и оскорблении чувств верующих. 26 марта 2017 года впервые в новейшей российской истории на улицы вышли подростки. Руслан Соколовский, которого судят за «антирелигиозные» и матерщинные ролики, с 300 тысячами юных подписчиков — потенциальное лицо современного молодежного протеста. Кому, как не Соколовскому, объяснить старшим поколениям, что происходит, чего хотят подростки, что думают о политике, семье и деньгах? Соколовский о митингах — В выходные в крупных российских городах прошли митинги, организованные сторонниками Навального: наблюдатели отмечали, что впервые их участниками стали подростки. Как думаешь, что заставило «школоту» выйти на улицу? — Активная гражданская позиция. — В чем она заключается? Они еще не работают, ипотеку выплачивать не надо, «с закрытыми дверями» не сталкивались. Что не устраивает молодежь в жизни? — Гражданская позиция — она или есть или ее нет. И у молодых она сейчас активно проявляется, потому что они чувствуют несправедливость, чувствуют, что у них нет возможности поучаствовать в том празднике жизни, на котором пируют чиновники в Тоскане. Они чувствуют отсутствие социальных лифтов, прекрасно видя, что их будущее изрядно нестабильно. Наконец, люди идут на митинги, потому что им часто просто интересно: во что это выльется? Иногда они идут туда ради поддержки своих близких. — Выход молодежи на улицы стал неожиданным не только для властей — вообще для взрослых. Что сегодня происходит в головах подростков? Чего мы, взрослые, не понимаем? — Просто дети уже повзрослели. Эти самые подростки благодаря доступности информации в интернете часто больше разбираются в ситуации, чем старшее поколение. К тому же многим уже исполняется по 18 лет, и скоро мы увидим совсем другие выборы. Молодому поколению становится очевидна неэффективность абсентеизма [уклонения от участия выборов]. — Эти уличные протесты могут вылиться во что-то серьезное? В модернизацию, скажем, судебной системы? — Да, могут. И должны. Иначе волнения в обществе будут усиливаться, пусть и не сразу. — Пока мы наблюдаем, как судебная система обходится с тобой: по условиям домашнего ареста тебе запрещено видеться с близкими. Но сейчас, когда идет суд, ты спокойно общаешься со множеством людей — сторонниками, журналистами, Удалось ли поговорить с мамой? — Я недавно чуть было не перекинулся с мамой парой слов, но мне сказали: «Оп, нельзя!» Даже здесь, в суде, мне запрещают общаться с ней. Я скоро буду снова ходатайствовать, и, может быть, разрешат. Я уже ходатайствовал об общении со своей девушкой, поскольку ее уже допросили, а мать еще даже не допросили, поэтому заявлять ходатайство нет смысла. Подождем ее допроса. Блогер извинился перед православными — В суде выступало много свидетелей; перед каждым, кто говорил, что твои ролики его оскорбили, ты извинялся… — По-моему, только перед [екатеринбургским журналистом Максимом] Румянцевым я не извинился, но не потому, что он мне не нравится — просто мы вступили в полемику и я забыл. Румянцев, прости! — Почему ты это делаешь? — Потому что я вижу, что людям плохо от того, что я сделал. Почему бы не извиниться, если кому-то плохо — что в этом такого? Мне это даже приятно. — История с твоим преследованием органами началась со знаменитого ролика о ловле покемонов в храме: в самом его начале ты говоришь, что услышал новость о том, что теперь за это будет ответственность, решил, что это «чушь несусветная», и решил «протестировать». В тот момент, когда снимался ролик, ты допускал, что это может закончиться уголовным делом? — Я не предполагал, что это вообще возможно — для меня это была какая-то дикость. ОМОН меня брал за ролик про покемонов, они прямо держали меня и говорили: «Мы тебя задержали за покемонов». А потом они сказали: «Ты там еще и матерился? Все, теперь ты экстремист». — Как ты сам считаешь, за что ты оказался на скамье подсудимых: за ловлю покемонов в храме, за оскорбления православных, за выпады в сторону МВД, за нецензурщину — за что? — Ловля покемонов была чем-то вроде спускового крючка, а там они уже нашли, за что зацепиться. Был бы человек, а статья найдется. Если взять любого блогера и посмотреть его ролики, там столько всего можно найти, что закроется любой ютубер. Тысячи человек будут сидеть в тюрьме и ролики там уже не поснимают. — Реально, если сейчас начать проводить проверки, это могут быть десятки, сотни дел… — Стопроцентно! Если меня закроют, то, значит, и их всех тоже можно закрыть. Я буду прецедентом. — Твой канал до сих пор не заблокирован — все ролики в открытом доступе. — Не вижу способов, как его могут закрыть. — По решению суда, например… — Тогда нужен будет другой, еще один суд. Если они попытаются заблокировать мои ролики, то там защищенное соединение, и будет забанен весь YouTube целиком, а «Ютубу» это не нужно. — По поводу нецензурной брани: на твой канал подписано более 300 тысяч человек, а блогеры, у которых 3000 подписчиков и более, приравниваются к СМИ… — Но в реестре блогеров я не был, а это главное! У нас же юридический процесс. Вот если бы меня включили в реестр, тогда я бы сказал: «Да, косяк!» — То есть при включении блогера Соколовского в реестр блогеров ты бы стал себя ограничивать в выражениях? — Мне пришлось бы не материться, потому что делать ролики мне нравится больше, чем не делать. Я бы подчинился закону — я же в России живу. Соколовский о тюрьме — Для всех шоком стало твое задержание. А ты сам испугался? Что почувствовал, когда пришли автоматчики? — Было ощущение полнейшей апатии и непонимание, что происходит. — Но это было уже после твоего выхода ролика «Соколовский в тюрьме за ловлю покемонов!», и ты уже собирал деньги на адвокатов с помощью стримов….  — Да, морально я к этому готовился. Но я думал, что мне позвонят, пригласят к себе — а ко мне вваливаются. Это было странно. — С кем вместе ты сидел в СИЗО? — В основном люди там сидят по наркоманским статьям. Я, конечно, слишком смело обобщаю, но, мне кажется, их процентов 80-90. У нас какая-то неправильная таблица весов: в итоге все потребители идут как продавцы. В Европе можно иметь при себе 40 граммов марихуаны и не сидеть, а у нас ты сядешь за это на 10-15 лет. Не совсем справедливая ситуация, но я об этом даже не знал. Я все это узнал и выяснил только в тот момент, когда оказался в СИЗО. Еще там были экономические преступники, с которыми я очень дружил, потому что они были начитанными и грамотными. Они мне много всего рассказали — например, один товарищ сказал, что Ипатьевский дом находился не на территории храма. Помимо мошенников, там были исламские террористы — с ними я пообщался разок. Я сидел в небольшом боксе, несколько квадратных метров, и там со мной было 10 исламских террористов. Прошло нормально. Еще было несколько убийц, с которыми я случайно пересекался. Адекватные, очень тихие люди, которые вообще не говорят. «За что сел?» — «За убийство. А ты?» — «А я покемонов ловил», — и он, такой, от тебя отодвигается. — Были с кем-то конфликты? — Врач чуть не отправил меня в психушку: она думала, что я неадекватен, поскольку не верю в бога. Потом был не то чтобы конфликт, но некая «беседа» с исламским террористом, но я с ним довольно мирно разошелся. А вот православные угрожали меня изнасиловать. В итоге, к большому для меня счастью, меня не изнасиловали, за это я очень благодарен верующим. По идее, по религии это запрещено, но, видимо, они это активно практикуют — странно! — Действительно в камере не хватало мест? — Там в какой-то момент было девять человек, хотя положено только семь — один человек спал на матрасе на полу. — Можешь сформулировать правила выживания в СИЗО? — Там нельзя быть человеком, который живет только для одного себя. Камера — это ваш дом (его называют «хата»), его нужно делать как можно лучше. Там ни в коем случае нельзя допускать каких-то грубых выражений, конфликтов — там из-за полнейшей ерунды может начаться ссора на три часа подряд, например, из-за того, что кто-то не убрал что-то в холодильник. Надо за всем внимательно следить и ни в коем случае не допускать подобных оплошностей. В ином случае ты начнешь портить психологический климат в камере и начнутся проблемы. Показывать гонор не стоит. Я вот часто выгляжу со стороны человеком с повышенным чувством собственной важности — такое там допускать не стоит. Как раз там мне было очень сложно держаться особняком — это почти невозможно. Поэтому, когда ты только въезжаешь в камеру, нужно показать, чем ты полезен, что ты можешь сделать для других, чтобы им жить стало легче — для общака и прочее. В этом случае ты порядочный арестант и все у тебя будет замечательно. — Что конкретно ты делал полезного? — Я читал книжки вслух и «помогал дороге» (взаимодействию с внешним миром — прим. ред.) — В вашей камере были «опущенные»? — Нет, для них в СИЗО отдельные камеры. В лагерях они, да, вместе с другими людьми, и их там эксплуатируют — они стирают вещи, еще что-то. У нас были разве что аутсайдеры — люди, которые находятся в более приниженном положении. Таких было два человека. В камере всегда бывает какой-нибудь аутсайдер и обязательно какой-нибудь человек, который всем управляет. — Как считаешь, почему следователи все-таки выпустили тебя из-под стражи перед передачей дела в суд? — Потому что они понимают, что я человек адекватный, порядочный и держать меня в СИЗО незачем. Думаю, они и сами считают, что сажать меня ни к чему. Блогер изменился? — Читатели уже запутались в твоих девушках: была 15-летняя Диана, которая рассказывая в соцсетях, как она тебя бросила, была Влада, которая снимала тебя возле Храма на Крови, есть девушка, которая приходила к тебе в гости, когда ты был под домашним арестом. Это все разные девушки? — Проблема в том, что зимой у меня было 10 девушек, но потом я с ними со всеми перестал общаться. К середине лета у меня осталась только одна девушка — Влада, всех остальных я, по сути, бросил. В итоге с ней я до сих пор и встречаюсь. Она замечательная, я ее очень люблю. Это она снимала меня возле храма. Все пишут, что ей 17, ей вообще-то уже 18. А с Дианой мы общались только удаленно. Все, что я делал, — пиарил ее, она была моим медийным проектом, а я был ее продюсером. При этом сам с ней ни разу не виделся. Но она сыграла хорошую роль — отвлекла прессу от моей настоящей девушки. Так что она молодец. — Сейчас, после всего случившегося, ты чувствуешь, что изменился? — Да, конечно. Я тут еще Эриха Фромма почитал. В общем, я понял, что людей надо больше любить. Быть к ним более лояльным, терпимым — даже несмотря на то, что зачастую они ведут себя очень нелогично. — В роликах ты говорил, что придерживаешься философии childfree (жизнь без детей). Но дети — дело «наживное», они запросто могут у тебя появиться. Или нет? — Но у нас есть же средства контрацепции — это классная штука! Я бы завел ребенка, если бы у меня было достаточно денег, чтобы его содержать. — Это сколько? — Миллион в месяц. А то люди получают 30 тысяч в месяц и надеются на что-то. — Ста тысяч, которые ты зарабатывал на видеоблогинге, недостаточно? — Нет, конечно. — А если у тебя все же появится ребенок, как будешь к нему относиться? — Первое время буду мало с ним общаться, потому что мелкие они неинтересные, а потом буду проводить с ним все больше и больше времени. — Ты не жалеешь, что все так сложилось? — Посмотрим после приговора суда. — Твой прогноз: каким будет приговор? — Надеюсь, что наказание не будет таким, чтобы меня прямо посадили. Что-нибудь в виде очень большого штрафа — это было бы замечательно. Даже если меня посадят в колонию-поселение, это будет не так страшно. По сути, колония-поселение — это максимум, что мне грозит. Чтобы меня посадили на общий режим, я должен быть Чикатилой, а я ведь не такой, правда? — Готов на исправительные работы, на которые тебя приглашала екатеринбургская епархия? — Да, было бы забавно сходить в хоспис — посмотреть, что у них там.
Расскажите о новости друзьям

{{author.id ? author.name : author.author}}
© Служба новостей «URA.RU»
Размер текста
-
17
+
Расскажите о новости друзьям
Загрузка...