20 лет назад, 16 апреля, Россия подписала Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, выполняя взятое на себя обязательство при вступлении в Совет Европы. С этого момента смертные приговоры нельзя было не только исполнять, но и выносить. Протокол так и не был ратифицирован Государственной Думой. Но в соответствии с Венской Конвенцией государство, только подписавшее Протокол, все равно обязано его исполнять. За эти десятилетия споры вокруг смертной казни не утихают. Социологические опросы свидетельствуют, что сторонников восстановления смертной казни становится меньше. Но их по-прежнему больше, чем противников. Последнее исследование «Левада-Центра» показывает, что за полную отмену смертной казни выступают 16% россиян, а за ее восстановление — 32%. Кроме того, в пользу восстановления смертной казни нередко высказываются высокопоставленные российские чиновники, депутаты Госдумы, региональные чиновники. Обычно поводом для таких заявлений становятся громкие преступления или теракты, когда в обществе особенно болезненно встает запрос о справедливости. Последовательный противник возвращения высшей меры наказания председатель комитета ГД по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников в интервью «URA.RU» рассказывает, почему в России так и не отменили полностью смертную казнь. — Павел Владимирович, в начале этого года вы выступили с предложением полностью убрать из Уголовного кодекса любые упоминания о смертной казни. Почему вы думаете, что именно сейчас это решение назрело? Появились какие-то новые политические обстоятельства? — Тогда меня об этом спросили журналисты, и я просто высказал свою позицию. Но говорить о том, что именно сейчас что-то назрело, нельзя. Вы знаете, когда мы входили в Совет Европы и подписывали Протокол №6, это на самом деле больше было нужно нам, чем Европе. Потому что у нас была масса дел, когда расстреливали невиновных. Про Чикатило известное дело: многих расстреляли, а потом нашли настоящего убийцу. Я сам, будучи министром юстиции России, занимался с Анатолием Приставкиным (был тогда председателем комиссии по помилованию при Президенте РФ — прим. авт.) помилованием людей, приговоренных к смертной казни, встречался с ними. Мы их не на улицу выпускали, а заменяли наказание: кому-то давали пожизненное, кому-то 25 лет лишения свободы. И представляли эти указы президенту Борису Ельцину на рассмотрение. — Почему до сих пор у смертной казни среди российского населения сохраняется так много сторонников? Общество надеется, что эта мера наказания поможет в борьбе с тяжёлыми преступлениями? — Все исследования показывают, что смертная казнь никак не влияет на криминогенную обстановку. Если кто-то хочет взорвать с помощью себя много человек, это его не остановит. Ситуация заключается в том, что можно популистски поменять в Уголовном кодексе наказание с 5 до 7 лет лишения свободы, или с 10 до 20, или до смертной казни. Но это ничего не изменит. Тут вопрос в правоприменении и неотвратимости наказания. — Тема необходимости возвращения смертной казни часто возникает после терактов или других преступлений, связанных с массовыми жертвами. Люди ищут так справедливости? — Это скорее реализация чувства мести. У нас есть много фильмов, которые народ любит, где месть свершается и «этого гада» убивают. Но убивает кто? Люди, а не государство. И, конечно, это желание мести существует. Но государство — это не инструмент отмщения, у нас все-таки правосудие должно быть, если мы государство. В своей практике я встречался с парнем, которого два раза приговорили к смертной казни за убийство трех девочек в населенном пункте, в котором он вообще ни разу не был. Кому-то надо было отчитаться, и получилась такая вот история. Это было лет пятнадцать назад. Он теперь на свободе. И такое происходит не только в нашей стране, а везде. Всегда есть вероятность ошибки или намеренного подлога. Но сейчас социология в России по смертной казни уже немного другая. И все больше людей, которые говорят, что ее не надо возвращать. — А как вы считаете, настало время проводить референдум по этому вопросу? — Я думаю, что референдум тут проводить не надо. Я не уверен, что мы для этого созрели. — Вы представляете ситуацию, при которой мораторий на смертную казнь может быть снят в какой-то момент? Для определенной группы лиц, например? — Что значит «определенная группа лиц»? Для террористов это вообще не сдерживающий фактор, мы с вами об этом говорили. Поэтому есть пожизненное наказание. Это очень страшное наказание, и сами заключенные говорят, что лучше бы была смертная казнь. Плюс есть террористы, которые сначала не дают показания, а года через 2-3 вдруг начинают все рассказывать. — Что сейчас мешает нашему государству полностью исключить смертную казнь из Уголовного кодекса? Ведь ее фактически все равно нет? — Наверное, какие-то представления о жизни внутри страны. Некоторые считают, что граждане это не поддержат. У нас комитет по этому вопросу несколько раз высказывался еще в предыдущем созыве, есть решение комитета. Но обострять специально ситуацию я не хочу. Все может остаться так, как есть. У Совета Европы к нам претензий нет. Но это не для них было принято, а для нас. С существующим уровнем судебных ошибок и криминогенной обстановкой, мне кажется, что это наша ситуация. И для нас она очень серьезная.

прочитать статью полностью