Турция сильно переживает за отношения с Россией, поскольку в отдельных сферах это может касаться реальных человеческих жизней. В частности, пользующиеся услугами турецкой медицины россияне могут лишиться качественного лечения в случае, если будут закрыты границы и прерваны дипломатические отношения. Своими опасениями с «URA.Ru» в экспресс-интервью поделился представитель крупного турецкого медицинского центра в Екатеринбурге Антон Казарин. — Как в Турции восприняли произошедшее? Были готовы к подобному? — В ноябре еще мы обсуждали дальнейшую стратегию и наши планы. И тогда турки высказывали опасения по поводу девальвации, по поводу кризиса в целом, интересовались настроениями в России, потому что от этого зависят бюджет, маркетинг, понимание ценовой политики. Я тогда сказал, что есть риски политические из-за войны в Сирии, и один из топов как-то так с иронией отнесся к этому, высказав уверенность, что уж эти-то риски нам не грозят. Их больше заботила экономическая подоплека вопроса. Это, в частности, говорит и о том, что среди простых людей нет никакого негатива в отношении к России, никто даже подумать не мог, что что-то подобное может случиться. Не было и нет России для них в образе врага. — Первая реакция когда появилась и какой была? — Совещание собрали спустя несколько часов после произошедшего. Первое — понять, как это отразится на пациентах, потому что речь ведь идет о человеческих жизнях порой. Сейчас у нас есть пациент, которому предстоит трансплантация костного мозга. Он находится в середине пути: мы с большим трудом его вывели в ремиссию, у него уже собрали стволовые клетки и он уже не может это прекратить — для него это единственный шанс на жизнь. И в другом месте ему этого уже не сделать. Он сейчас на последнем этапе химиотерапии перед трансплантацией — прилетает и улетает в ближайшие дни. И первая наша забота была:, а что если закроют авиасообщение? — И никакого выхода не нашли запасного — на всякий случай? — В пожарном порядке мы продумывали варианты организации перелетов через другие страны. Самолеты летают в Хельсинки, в Германию, Баку, Тбилиси. Продумывали варианты по поводу того, что кому-то придется компенсировать стоимость билетов. Все-таки, повторюсь, речь о жизни. — Какие мысли и обсуждения ведутся сейчас, после случившегося? — Мы договорились сейчас понаблюдать. Турки не верят в то, что будет какая-то сильная эскалация и ухудшение отношений с Россией, потому что у обычных людей нет никаких претензий к России. Там очень хорошее отношение в нашей стране и люди пока не понимают, зачем надо было так качать эту лодку. И сейчас общая реакция — недоумение. — Отношение к турецкой власти как-то поменялось на данный момент? — Ну, это уже не позиция организации нашей, подчеркну, это мнение мое как частного лица и моих коллег как частных лиц. В этом ключе есть некоторое неприятие политики Эрдогана. Он имеет сильные позиции в сельской глубинке, среди малообеспеченных людей, которым дарит холодильники и телевизоры. В больших городах, среди интеллигенции и образованных людей, поддержка его политики слабая. Он популист, поэтому люди голосуют, но политика, направленная на исламизацию, политика по отношению к Сирии и курдам — это все людям не очень нравится. — Самый страшный вариант рассматриваете? — Самый страшный вариант — это, конечно, война. Но мы видим по новостному фону, что и на Западе, и в России он примирительный, а значит, идут сигналы и есть попытка с холодной головой сесть за стол переговоров. Но, безусловно, это, как девятимесяная беременность, не рассосется — последствия будут. Тем не менее закрытие всего сообщения и всех дипломатических отношений нам кажется маловероятным. Слишком тесно наши экономики переплетены, треть газа Турция покупает. Маловероятно, что будет что-то подобное. Кратковременные потери возможны — будет сложно призывать пациентов ехать к нам на лечение после такого недружественного инцидента. Не исключаю, что ура-патриоты сейчас подключатся и будет «не покупайте турецкое», «ни грамма врагу». Все зависит от взвешенности позиций — нашей и турецкого правительства.

прочитать статью полностью