16 октября в Пермском гарнизонном военном суде продолжится рассмотрение уголовного дела по факту крушения самолета МиГ-31 в Пермском крае год назад. Предыдущее судебное заседания показало: следствие и прокуратура добиваются признания виновным в этой катастрофе погибшего пилота истребителя Сергея Столпянского. Его родные уверены — таким образом живые переносят свою вину на мертвого. Среди них — бывшие друзья Столпянского, высокопоставленные чины военной части и всего военного округа. Подробности — в нашем материале.

 

 

Истребитель-перехватчик МиГ-31 «Михаил Гриб» с бортовым номером 11 потерпел крушение 6 сентября 2011 года. Он взлетел в 8.37 утра с пермской авиабазы «Сокол» в составе группы из четырех МиГов, но уже в 8.39 пропал с экранов радаров. Через полчаса обломки самолета обнаружили в 11 километрах от аэродрома — возле деревни Болгары. Пермский губернатор написал тогда в своем блоге, что самолет упал на садовые домики, но это не так. Несколько обломков самолета действительно пробили крыши в дачных постройках (никто из гражданских не пострадал), но сам самолет упал в 500 метрах от домов. Там же, на месте крушения, нашли и останки обоих летчиков — командира экипажа, подполковника ВВС Сергея Столпянского и штурмана, майора ВВС Андрея Горбачева. Их тела собирали потом так же, как их самолет, — по кусочкам. Хоронили пилотов в закрытых гробах.

 

 

 

В результате расследования, которое длилось целый год, в суд ушло обвинительное заключение на командира экипажа Столпянского — по версии следствия, катастрофа произошла из-за «потери им пространственной ориентировки». По сути, пилота обвиняют в том, что он разбился сам, угробил самолет и убил своего штурмана. Жена и двое детей Андрея Горбачева признаны потерпевшими.

 

Столпянский и Горбачев любили летать вместе — в посмертных фотоальбомах, которые однополчане подарили семьям пилотов, на половине фотографий они вдвоем. Оба они были наставниками — учили летать молодых лейтенантов, поступающих на службу в воинскую часть 69806. Вот и их родные, несмотря на то, что вдруг оказались по разные стороны баррикад — Горбачевы — на стороне обвинения, Столпянские — в качестве защиты обвиняемого, — объединились в общем горе и сегодня, как могут, поддерживают друг друга, в том числе и в суде. На первом же заседании вдова погибшего майора Ирина Горбачева ошарашила судью и прокурора заявлением: «Я не считаю Столпянского виновным в гибели моего мужа. Скорее всего, произошел какой-то отказ техники. Что бы там ни было, у нашей семьи нет претензий к Сергею Юрьевичу».

 

 

 

Истину помог бы установить «черный ящик», но расшифровать его удалось только частично. «Вдруг оказалось, что предыдущий полет записан, а этот, трагически закончившийся, почему-то нет. Это сразу же вызывает массу вопросов», — говорит преподаватель кафедры криминалистики Уральской государственной юридической академии Михаил Мильман. И это не единственная странность в уголовном деле.

 

 

19-летняя дочь пилота Олеся Столпянская, наверное, один из лучших экспертов по этой авиакатастрофе: 8 томов уголовного дела она выучила чуть ли не наизусть. Девушка учится на юриста, но когда отца признали обвиняемым, «пришлось научиться разбираться в технике, чтобы понимать, что пишут эксперты»

 

 

 

Первое, что обращает на себя внимание, говорит Олеся, — 10-балльная многослойная облачность в районе аэродрома Большое Савино 6 сентября 2011 года. Согласно дневникам погоды метеоподразделения войсковой части 69806-2, нижняя граница облачности составляла 300 м, фактически же, как потом установили эксперты, происходило ее понижение до 100 м, а в месте падения истребителя (там возвышенность) — до 50-100 метров.

 

 

 

В авиации это называют сложными метеоусловиями. «При такой облачности взлетать можно, но не в группе, — поясняет Олеся. — Если заявлен групповой полет — то должны взлетать по одному» (6 сентября самолеты взлетали парами).

 

Военной метеослужбе эксперты Министерства обороны вменяют нарушение целого ряда статей внутренней инструкции по обеспечению полетов: дежурный инженер-синоптик не оценил должным образом погодную ситуацию, не доложил руководителю полетов об ее ухудшении и не сделал штормового предупреждения, а тот, в свою очередь, не принял решения о прекращении полетов.

 

 

 

 

Причем оказывается, что фальсификация метеоусловий в этой военной части имела место и ранее. Пилотам, чтобы поддерживать уровень подготовки, необходимо постоянно налетывать часы, выполняя определенные упражнения. В летной книжке Столпянского содержатся записи о тренировочных полетах, проведенных в марте, мае и июле 2011-го в сложных метеоусловиях. Реально они проходили при ясной погоде, а «нужные» метеоусловия пилотам засчитывали «автоматом». Столпянский оказался не натренирован к групповому полету в сложных метеоусловиях. Это второй фактор, приведший к катастрофе.

 

Третий — взлетая парой и пробивая облака, летчики должны предварительно разомкнуть боевой порядок: ведущий отделяется от ведомого, уходя немного в сторону. Первая пара из четверки МиГов так и поступила, вновь соединившись уже над облаками, а вот ведущий второй пары Валерий Овчаренко в нарушение инструкций и указания руководителя полетов команду разомкнуть строй не отдал. Почему? «Если посмотреть все три его допроса, показания Овчаренко раз от разу меняются, — рассказывает Олеся Столпянская. — Сперва он говорил, что они не успели разомкнуть строй, потом — что пробивать облака парой договорились еще на земле. Но командир дал четкий приказ: размыкаем! С какой поры приказы в армии обсуждаются? На мой взгляд, Овчаренко просто пытается оправдаться».

 

 

 

Пробив первый слой облачности (300—600 метров), Овчаренко занял такую высоту, что самолет Столпянского был вынужден идти по кромке облаков. Из рапорта подполковника ВВС Овчаренко: «Самолет ведомого скрылся в облаках. Опасаясь, что его самолет может выйти из облаков под моим самолетом, я начал создавать левый крен… По достижении 30-35 градусов начал уменьшать его, затем создал правый крен около 20 градусов для выхода на взлетный курс». Эти маневры не были предусмотрены плановым заданием, но Столпянский продолжал держать строй, каким-то образом умудряясь разглядеть самолет ведущего в белой пелене облаков. Он повторил сперва один, потом второй маневр, но вот из правого крена уже не вышел. Действия ведущего — вот четвертый фактор, приведший к крушению самолета.

 

 

Поведение Столпянского на 1 минуте 21 секунде полета свидетельствуют о потере из виду самолета ведущего. «Ведомый потерял ведущего, однако на пилотирование по приборам не перешел, пытаясь восстановить визуальный контакт с самолетом ведущего», — так оценивают ситуацию военные эксперты. На 1 минуте 29 секунде Столпянский произносит в эфире свою последнюю фразу: «381-й, не наблюдаю». На 1 минуте 34 секунде крен и тангаж (наклон носа) становятся критичными: 64 градуса и 16,7 градуса соответственно. За секунду до взрыва в радиоэфире звучит команда ведущего Овчаренко, который решил наконец-то занять эшелон повыше: «Прохожу 700, занимай 700». На 1 минуте 37 секунде происходит столкновение самолета «Михаил Гриб» с землей.

 

Неужели пилот не понимал, что происходит? Почему вел самолет «на глаз», а не по приборам? Родные Столпянского считают, что пятым и роковым фактором в цепочке причин катастрофы оказались именно приборы.

 

Даже если допустить, что летчик не смотрел на них, пытаясь отыскать глазами ведущего, дело штурмана — как раз следить за показаниями. «Я знаю дядю Андрея лично, и папа, и другие летчики много о нем рассказывали, — вспоминает Олеся Столпянская. — Он очень строгий штурман: даже при малейшем отклонении начинал, как говорят пилоты, „ходить по задней кабине“ — например, тут же докладывал: „Командир, снижаемся!“ Он не терпел отклонений от курса и от полетного задания. Папа потому и любил летать с дядей Андреем: они оба считали, что инструкции написаны кровью». Горбачев был одним из самых опытных штурманов в полку, именно с ним чаще всего отправляли в первый полет молодых курсантов. Чтобы он да не заметил опасного крена или критического снижения?

 

Версия неисправности приборов подтверждается и действиями летчика. «Пока они находились в облачности, управления полетом почти не происходило — были лишь незначительные отклонения рычага управления: они думали, что летели в горизонтальном полете», — полагает Олеся Столпянская. На графике видно, как за секунду до взрыва, пробив облака и увидев землю, пилот рванул штурвал на себя. «Самолет ударился о землю задней частью. Папе хватило бы 40 метров, чтобы вывести самолет из этой ситуации», — считает Олеся. — Но он уже не успевал. У них не было шансов".

 

 

«Столпянский не нарушил ни одного пункта правил полета, и он невиновен ни в своей гибели, ни в гибели штурмана Горбачева, — настаивает адвокат Дмитрий Бушухин. — Мы будем добиваться полного его оправдания».

 

За год до катастрофы с экипажем Столпянский-Горбачев, в ноябре 2010-го, в Чусовском районе Пермского края разбился такой же Миг-31 с этой же авибазы «Сокол». Но тогда летчикам удалось спастись — они катапультировались, и их впоследствии оправдали. «Как правило, летчик оказывается виновным в катастрофе, только если он погиб, — считает адвокат Дмитрий Бушухин. — Если он выжил и смог сказать что-то в свое оправдание — даже уголовного дела не заводят». Столпянский и Горбачев катапультироваться даже не пытались: ручки катапульт, найденные среди других обломков, не были взведены.

 

 

 

Известно, что в неофициальных беседах командующий вторым командованием ВВС и ПВО Центрального военного округа генерал-майор Виктор Севастьянов тоже говорил, что не считает Столпянского виновным в катастрофе. Но от официальных комментариев генерал отказывается. «Боится за свою голову! — считает источник из штаба округа. — Это его, генерала Севастьянова, сейчас спасают с помощью „уголовки“ на пилота Столпянского, Ведь это уже третья боевая машина, потерпевшая крушение в округе за последние годы» (в феврале 2012 года в Курганской области рухнул бомбардировщик СУ-24, вылетевший с челябинской базы Шагол; тогда, к счастью, обошлось без жертв, экипаж катапультировался).

 

Продолжают работу и все остальные офицеры воинской части 69806-2, включая командира части Мирзоева и инженера метеослужбы. А подполковник Овчаренко продолжает оставаться начальником службы безопасности полетов. Кстати, он так и не приехал к вдове погибшего товарища. «Когда началось разбирательство, оказалось, что огромное количество людей совершило ошибки, стоившие папе жизни, — говорит Олеся Столпянская. — И они начали врать. Друзья сразу перестали быть друзьями — все ради того, чтобы защитить себя».

 

Более того, Столпянских стали попрекать квартирой в Екатеринбурге, полученной от Министерства обороны. «Что вам еще надо? Вам этого мало, что ли?», — заявили представители части прямо в глаза вдове пилота. «Я за эту квартиру 20 лет по гарнизонам скиталась», — отвечает Столпянская. Теперь ее, беззащитную, можно (а по чьей-то уродливой логике и нужно) бить и унижать. Видимо, чтобы было неповадно. Не только Столпянским — любой из будущих офицерских вдов.